Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов
Дикие совпадения бывают: в юности, когда я читал всю фантастику, до которой мог дотянуться, этот роман почему-то пропустил (как, впрочем, творчество еще нескольких вполне достойных, по отзывам, соавторов вроде Емцева-Парнова). Некоторое время назад решил пробел восполнить (в рамках подготовки к прочтению военного романа Войскунского об обреченном десанте на эстонском побережье), купил книжку где-то на распродаже, читал не без удовольствия, иногда почти болезненного, завершил вчера и задумался: а надо ли как-то отзываться на произведение, всем нормальным людям известное с детства. И тут в сообществе ру_сайфай появилась
вот эта ссылка. Значит, есть смысл сказать пару слов.
Роман был задуман и исполнен как абсолютно научно-фантастический - и поставленную задачу исполнил на 300 процентов.
Во-первых, 50 лет назад поставленная авторами идея усиления проницаемости вещества, с помощью которой можно ходить сквозь стены и гнать нефть без труб на сотни километров, выглядела абсолютно революционной.
Во-вторых, эта идея выглядит точно так же и сегодня – и послезавтра, видимо, мало что изменится, несмотря на указанное сообщение.
Однако давно прошли времена, когда я напряженно изучал чертежи в книжке «В институте времени идет расследование» или продирался через послесловие к «Опрокинутому миру». Развернутые обоснования сногсшибательных научных идей сами по себе меня не привлекают.
Поэтому вот в-третьих. Войскунский с Лукодьяновым сделали маловероятную вещь. Они снесли неприятеля под ноль – малой кровью и на его территории.
Авторы не скрывали, что писать фантастику их, как и большинство звезд 60-х, заставили «Туманность Андромеды» и дебют Стругацких (АНС, кстати, долго и активно пробивал «Меконг» в печать). Оба этих явления не только отличались очевидными разнообразными достоинствами, но и несли в себе мощный идеологический заряд, направленный против царившей еще фантастики ближнего прицела. Ефремов показал, что прицел может быть очень дальним, а Стругацкие – что люди интереснее урановой Голконды и атомных тракторов.
А скромные бакинские авторы придумали тему, идеально подходящую для очередного романа Немцова или Охотникова, добавили туда модные тогда исторические флэшбэки в стилистике, скажем, Платова или Давыдова – и отписали ее в стилистике не Стругацких даже, а молодого Аксенова с Граниным. Молодые аквалангисты, гитары с транзисторами, собака несоветской породы, раджа-йога, кораблекрушения, легкий треп и азербайджанский колорит. Мило, любопытно, местами захватывающе – и на двадцать семь голов выше всевозможных «Куполов надежды» (что самое обидное – не только в литературном, но и техническом плане). Я уж не говорю о таких чудовищных для советской литературы неотрицательных героях, как ученый-наркоман или дворянин-колонизатор.
Получилась возмутительно неординарная НФ с человеческим лицом лет, которая двадцать оправдывала сомнительный жанр в глазах снобов и партийных строителей. Чем навечно вписала себя куда надо.
Конечно, роман неидеален и местами безнадежно архаичен. Но, во-первых, есть в этом своя прелесть. Во-вторых, выдать так глубоко продуманный и просчитанный текст современники почти что не в состоянии.
И очень ладно, что фронтовик Войскунский остается нашим современником – известным не только старыми заслугами и довольно интересными биографическими текстами вроде воспоминаний о развитии бакинской фантастики, но и реалистическими романами. Которые, очевидно, еще дождутся исследователя.
